К югу тянутся птицы, и хлеб недожат.
И лежат под камнями москали и поляки,
А евреи - так вовсе нигде не лежат.
А евреи по небу серым облачком реют.
Их могил не отыщешь, кусая губу:
Ведь евреи мудрее, ведь евреи хитрее,-
Ближе к Богу пролезли в дымовую трубу.
И ни камня, ни песни от жидов не осталось,
Только ботиков детских игрушечный ряд.
Что бы с ними ни сталось, не испытывай жалость,
Ты послушай-ка лучше, что про них говорят.
А над шляхами листья - как дорожные знаки,
К югу тянутся птицы, и хлеб недожат.
И лежат под камнями москали и поляки,
А евреи - так вовсе нигде не лежат.
"ОСВЕНЦИМ"
© А.Городницкий.
Октябрь 1966
Память-бездна...
Нам уже не войти в поток вавилонских рек,
не построить дом – на восток окно, не навесить дверь,
не прибить мезузу для поцелуев – завет навек,
а в мезузе - божий глазок, что нас видел – тех...
Ни мезуз, ни губ не осталось там – схоронили всех.
Только летний день и без нас хорош и земля мила,
только сердце плачет, мается - то зола
жжет его от сожженных тел, их могил-полей,
где и мой отец...
Ах, на мне и кончается память и боль сердец,
и последний я, кто в печали склонён над ней -
дорогой золой невозвратных дней.
Мор испанский был – мир давно забыл,
как сжигали нас, гнали нас – не сыскать могил...
Позабудет также про времена
Польши, Венгрии, Румынии и Литвы...
Меч убийц – увы – до сих пор не сгнил.
О, общин святых имена - аромат вина,
а глаза ваши небо вобрало в свой
окоём, и вернулись на землю они росой
ночью звездной.
Сердце голубем сизым воркует, клюёт слова
среди злато-пурпурных лугов, где всегда права
тихо плачет над чашей тоски без дна
память-бездна...
Из Ури-Цви Гринберга
Перевёл Михаил Польский
